З ЦИКЛУ КОМЕДЬЯНТ – Марина Цвєтаєва
1
Я помню ночь на склоне ноября.
Туман и дождь. При свете фонаря
Ваш нежный лик-сомнительный и странный,
По-диккенсовски – тусклый и туманный,
Знобящий грудь, как зимние моря…
– Ваш нежный лик при свете фонаря.
И ветер дул, и лестница вилась…
От Ваших губ не отрывая глаз,
Полусмеясь, свивая пальцы в узел,
Стояла я – как маленькая Муза,
Невинная – как самый поздний час…
И ветер дул, и лестница вилась.
А на меня из-под усталых вежд
С труился сонм сомнительных надежд.
Затронув губы, взор змеился мимо…
Так серафим, томимый и хранимый
Таинственною святостью одежд,
Прельщает Мир-из-под усталых вежд.
Сегодня снова диккенсова ночь.
И тоже дождь, и так же не помочь
Н и мне, ни Вам; и так же хлещут трубы,
И лестница летит… И те же губы…
И тот же шаг, уже спешащий прочь
Т уда – куда-то – в диккенсову ночь.
2
Я пам’ятаю в листопаді ніч.
Туман і дощ. В імлі ліхтарних св іч –
Ваш ніжний лик – такий туманний, дивний
По-діккенсівськи – смутний і сумнівний,
Як море взимку – до здригання пліч…
– Ваш ніжний лик в імлі ліхтарних свіч.
Дув протяг, вгору сходинки вились…
Не в змозі від цих вуст відволіктись,
Посміюючись, пальці звивши в вузол,
Стояла я – як та маленька Муза,
Невинна – як п ізніша ніч – колись…
І вітер дув, і сходинки вились.
На мене з-під утоми довгих вій
Точився струм невпевнених надій.
– Торкнувшись вуст, з міївся мимо погляд…
Так янгол, втоми і томління повний,
Убраний в святість, як у довгий стр ій,
Світ знаджує з-під довжелезних вій.
Сьогодні знову діккенсова ніч.
Теж дощ. І допомоги марна р іч
Шукати нам… І труби, зливи повні…
І сходи ті ж… І ті ж вуста невловні…
І крок, що віддаляється вже пріч
Кудись – далеко – в діккенсову ніч.
3
Не любовь, а лихорадка!
Легкий бой лукав и лжив.
Нынче тошно, завтра сладко,
Нынче помер, завтра жив.
Бой кипит. Смешно обоим:
Как умен – и как умна!
Героиней и героем
Я равно обольщена.
Жезл пастуший – или шпага?
Зритель, бой – или гавот?
Шаг вперед – назад три шага,
Шаг назад – и три вперед.
Рот как мед, в очах доверье,
Но уже взлетает бровь.
Не любовь, а лицемерье,
Лицедейство – не любовь!
И итогом этих (в скобках –
Несодеянных!) грехов –
Будет легонькая стопка
Восхитительных стихов.
4
Не ко x ання – лиxоманка!
Наче гра, примарний б i й.
Нинi тоскно – завтра п’янко,
Ледь умер — уже живий!
Б i й кипить. Героям c мiшно :
В i н розумний – i вона.
Бiй трива : x то розумнiший? –
Я за x оплена двома.
Кв i тка – чи тореро дротик?
Свiдку, бiй — чи менует?
Крок вперед – назад три кроки,
Крок назад — i три вперед.
Мед — вуста, в оча x зiзнання,
Та брова злiтає знов :
Лицемiрство – не ко x ання!
Лицед i йство – не любов!
Й пiдсумком тиx нездiйсненниx
(I нездiйснениx ) утix
Л ишиться куплетiв жменька,
Незрiвнянно-чарiвниx.
5
Не успокоюсь, пока не увижу.
Не успокоюсь, пока не услышу.
Вашего взора пока не увижу,
Вашего слова пока не услышу.
Что – то не сходится – самая малость!
Кто мне в задаче исправит ошибку?
Солоно – солоно сердцу досталась
Сладкая – сладкая Ваша улыбка!
– Дура! – мне внуки на урне напишут.
И повторяю – упрямо и слабо:
Не успокоюсь, пока не увижу,
Не успокоюсь, пока не услышу.
6
Як не побачу — не заспокоюсь.
Як не почую — не заспокоюсь.
Вашого погляду як не побачу.
Вашого голосу як не почую.
Нiби дрiбничка якась не зiйшлася —
X то у задачцi на помилку в вкаже?
Щось надто солоно серцю далася
Надто солодка ця усм i шка Ваша!
Певно, п i д словом ” дурепа ” впокоюсь.
Та все повторюю слабко та вперто:
Як не побачу — не заспокоюсь.
Як не почую — не заспокоюсь.
5
Ваш нежный рот-сплошное целованье!
– И это все, и я совсем, как нищий.
Кто я теперь? Единая? – Нет, тыща!
– Завоеватель? – Нет, завоеванье!
Любовь ли это или любованье,
Пера причуда иль первопричина,
Томленье ли по ангельскому чину,
Иль чуточку притворства-по призванью?
Души печаль, очей очарованье,
Пера ли росчерк-ах, не все равно ли,
Как назовут сие уста, доколе
Ваш нежный рот-сплошное целованье.
7
О, ці уста – суцільне цілування!
І все. І я тепер – злидар самотній.
Хто я – єдина? – Ні, одна із сотні!
Я – завойовник? – Ні – завоювання!
Кохання це чи, може, милування,
Пера це примха чи першопричина,
Чи прагнення божественного чину,
Чи удавання задля віршування?
Душі печаль, очей замилування,
Пера розгін… О чи й не однаково,
Яке до Ваших уст дібрати слово,
Коли уста – суцільне цілування!
8
Как много красавиц, а ты – один,
Один – против ста тридцати Кармен,
И каждая держит цветок в зубах,
И каждая просит – роли.
У всех лихорадка в глазах и лесть
Н а красных губах, и такая страсть
К мехам и духам, и невинны все,
И все они – примадонны.
Вся каторга рампы – вокруг юных глаз.
Но занавес падает, гром гремит,
В надушенный шелк окунулся стан,
И Кто-то целует руки.
От гения, грима, гримас, грошей –
В кабак, на расправу, на страстный смотр
И возглас в четвертом часу утра,
С закинутым лбом: – Любите!
9
Красунь так багато — а ти один,
Один — проти ста тридцяти Кармен,
I кожна троянду стиска в зубаx,
I кожна блага є : ” Рол i!”
У всix ли x оманка тремтить в очаx,
I лестощi на червониx вустаx,
I пестощi рук — у xутраx, шовкаx,
I всi вони — примадонни.
О кола слiпучi довкола очей!
Спадає завiса та грiм гримить,
Ду x мяним шовком овiявся стан,
I вже xтось цiлує руки…
Вiд генiя, гриму, гримас, грошей –
В корчму, у казарму чи до катiв —
I о четвертiй над раном зойк,
Iзвiвши чоло : ” Кохайте!”